Где-то в штате Оклахома,
Проживал бандит Ерёма.
Он с пелёнок грозен был,
Не один сосед завыл.
Разорил в округе всех
Ради собственных утех.
Но, когда подкралась старость,
Лишь в покое стала радость.
Тут соседи обнаглели
И Ерёму поимели.
Много раз, со всех сторон,
Был Ерёма потрясён.
Чтобы тыл свой обеспечить
И себя не покалечить.
Должен был крутиться он,
Как заправский чемпион.
Надоела жизнь такая,
Злого пса напоминая.
То укусит за бочок,
То под рёбра даст тычок.
Вот Ерёма шлет посла,
Поискать того козла,
Что предрёк ему разруху.
Да ещё одну старуху, -
Ту, что роды принимала,
Мало в них что понимала.
Эту парочку младенец,
Оклахомы уроженец,
Зафиксировал в мозгу,
Как картинку на снегу.
Вот они - перед Ерёмой,
Ещё скованные дрёмой.
В ножки бухнулись ему, -
Что да как, да почему?
Тут поведал молодец, -
Пойдут они на холодец,
Если карму не поправят,
В дрожь соседей не отправят.
Вмиг старуха да козёл
Достают большой котёл.
А в котле-то не уха, -
Половинка петуха.
«Мы сейчас его пожарим
И в котле тебе оставим.
Только ты его не ешь,
А не то откроешь брешь.
Тут соседи нападут,
Честь твою и заберут.
Будет он тебя стеречь
Зорко честь твою беречь.
Только ворог соберётся,
В зад тебе петух вопьётся.
Заорёт и поперхнётся
И в то место отвернётся,
Где соседи, всем гуртом,
Буром лезут напролом».
Здесь Ерёма улыбнулся,
По фазенде прошвырнулся.
Лезет к старикам с соплями,
Предлагает им салями
Или чёрненькой икры, -
Подогнали осетры.
Наконец сошлись на том,
Что на ум взбредёт потом.
В котелке лежит петух,
Странно, даже не протух.
Только шорох за забором,
Созданный каким-то вором.
Жареный петух орёт,
Зад хозяина клюёт.
В сторону врага кивает
И на что-то намекает.
Тут соседи присмирели,
Лезть к Ерёме уж не смели:
Дал бандит им всем отпор,
Ухватившись за топор.
Минуло немало лет,
Уж Ерёма - как скелет.
Вдруг петух как заорёт
И хозяйский зад клюёт.
На восток башкой кивает
Синий весь - переживает.
А Ерёма - вор в законе,
Сидя в кресле на балконе,
На восток бандитов шлёт,
Старший сын их поведёт.
В котелок петух свалился
И одним крылом укрылся.
Вот неделя на исходе,
Старший сын застрял в походе:
Нет звонков на телефон,
Зря купил ему айфон.
А петух клюёт опять.
Снова банду собирать.
Сына он теперь малого
Шлёт на выручку большого.
Тут петух в котле затих.
Снова нет звонков от них!
Снова минула неделя
Голова болит от хмеля.
Заорал петух опять,
Не даёт Ерёме спать.
Вор в законе кличет банду
Прекратить пора баланду.
На восток, в коляске он
Едет как Наполеон.
Идут ночь, и даже день;
Тихо нападает лень.
Никого, нигде не видно
И становится обидно.
Хоть бы труп, какой нашли,
Целую неделю шли.
Наконец зашли в болото,
Где стоят одни ворота.
И в кромешной тишине
Банда спит в смертельном сне.
А на груде гильз пустых -
Оба брата холостых.
Тут завыл Ерёма волком,
Для чего, не зная толком
Вдруг ворота распахнулись...
Все решили, что рехнулись.
По воде идёт блудница -
Из Шанхая проводница.
Кровью вся переливаясь
И нисколько не стесняясь,
За руку берёт Ерёму;
Тот впадает сразу в дрёму.
С ней идёт под ручку вдаль,
На глазах его вуаль.
И, забыв про сыновей,
Он свистал, как соловей.
А потом, напившись водки,
Съев под шубою селёдки,
На неделю в спячку впал.
Где стоял, там и упал.
Наконец в обратный путь,
Опохмелившись чуть-чуть,
Вор в законе банду кличет.
Сам в пути девицу тычет.
Вот фазенда показалась,
Крыша в поле оказалась.
Ни забора, ни дверей,
Только веет суховей.
Посередь двора - старуха,
Слушая козла в пол уха,
Заявляет бандюгу:
«Ты, мужик - у нас в долгу.
Забираем проводницу
И мотаем за границу.
Посетим с козлом Шанхай,
Бабу нам свою отдай».
Тут Ерёма озверел,
Бабку топором огрел.
В кашу изрубил козла,
Но уж это - не со зла.
Просто под руку попал
Вот и сгинул, как шакал.
А шанхайская девица -
Самолетов проводница
Ржет как лошадь - иго-го,
мне не жалко ничего.
Вдруг раздался в небе гром,
Словно там летит дракон.
Это Петя-петушок
Сверху уронил горшок.
Тот горшок со свистом рухнул
И Ерёме в темя бухнул.
Звон наполнил Оклахому.
Бог призвал к себе Ерёму.
А девица испарилась.
Может быть, она приснилась?
Сказка ложь и правды нет.
Не дает она ответ.